Некиношная правда | Новые Известия

Так где же Матрёна?

Некиношная правда: в Москве стартовал Артдокфест
Диляра Тасбулатова | Новые Известия | 7 декабря 2019

Вторая картина, режиссера Елены Ласкари, молодой красивой девушки, названная ею «Где Матрёна?», в отличие от первой, совсем короткой, идет час двадцать минут: не фильм, а эпическое полотно, хотя герои, вернее героини фильма – отнюдь не передовики производства и не гламурные персонажи из телика. И даже не достойные, как у нас любят говорить, члены общества, с улыбкой на лице переносящие тяготы жизни (любимые персонажи официальной пропагандистской кинолетописи, у нее пять детей и зарплата пять тысяч, но она молодец, не унывает).

Режиссер Елена Ласкари

Подросток Наташа, ее больная сестра Алина (это она все время кричит – где Матрёна?) и их еще не старая бабушка, уборщица из районного центра, воспитывающая девчонок на нищенскую зарплату, плюс пенсия, плюс минимальные опекунские доплаты, плюс инвалидные для Алины, – не знаю, суммируются ли они, да еще и вроде указ вышел, лишить доплат инвалидов. … Ну, сами знаете, Россия щедрая душа, как гласит реклама, где всё колосится да радуется, ни дать ни взять кубанские казаки. Вечные.

Наташина мама погибла, сбила машина, отец поначалу взял к себе, потом «выкинул как щенка» (как говорит сама Наташа), у Алины букет болезней, но сейчас она хоть ходит, бабушка готовит и стирает, кормит-поит, моет бесконечные подъезды и пр. Такой вот фильм.

Чтобы снять его, Лена буквально поселилась в малюсенькой квартирке этого семейства, еще и вместе с оператором (тоже женщиной) – и поселилась аж на полгода. Как она говорит, это было самым тяжелым. Куда бы ее герои ни шли, полы мыть, с мальчиком встречаться, Лена – за ними, как соглядатай, неприятная роль, согласна.

Но, забегая вперед, скажу, что стоило того. «Матрёна» получилась – и получилась живой, где холодная «антропология» заменяется любовью автора к своим персонажам, двум брошенным девчонкам и их бабушке, живущих в нищете, в вечной борьбе за существование под назойливые звуки круглосуточно работающего телика, где то Киркоров трындит о «любви», то Валерия, ломая руки, визжит опять-таки о неземной, ясен пень, любви, то чья-то свадьба за пару миллионов, не хватало только «Дома-2».

И Наташа происходящее постоянно комментирует – всё, что бы с ней ни случилось. Как она ругается с бабушкой, как страдает по погибшей маме, как жалеет сестру, как ссорится со своими двумя мальчиками, как подружка признаётся ей, что переспала с ее парнем (мы обе с ним переспали, смеется она), как не хочет учиться и мечтает разбогатеть, как ждет своего восемнадцатилетия, потому что ей тогда продадут спиртное, девчонки из техникума ее в магазин посылать будут… Ну и прочее.

Мужчин здесь почти нет: отец, к которому она таки съездила в какой-то поселок, в глаза посмотреть, так и не появился; ее собственный парень говорит, что она ему надоела, другой, случайный любовник, тот самый, что спал с ними обеими, хочет «свободы» ну и так далее.

Какой-то безлюбый, пустой мир, безжалостный, безнадежный, искривленный.

кавр из фильма “Где Матрёна?”

Однако настроение здесь иное, чем, скажем в звягинцевской «Нелюбви»: и опять по причине онтологического преимущества кино-док. Если даже у мастеровитого Звягинцева герои более, что ли, определенны и жестко маркированы, то у Лены Ласкари, не претендующей, я так думаю, на тотальный анализ российской действительности, они, наоборот, живее всех живых. Ни Наташа, ни ее больная сестра, ни их бабушка – не символы и определенные характеры, двигающие драматургию к финалу, и постоянно меняющиеся живые люди.

Наташа – это такой Кандид в юбке, потерянная душа в огромном непонятном мире – что с ней будет дальше? На что она обопрется, как будет выживать, если у нее нет никаких навыков, привычки жить, ибо жить в принципе сложно.

В атмосфере этой картины так и витает какая-то оставленность, хотя это слово существует лишь в связке с приставкой бого, больше никак. Но нет, это не богооставленность, нет – именно оставленность, когда надо опереться лишь на самого себя, а себя ты еще совсем не понимаешь, стало быть, опереться пока не на что.

И странным образом (хотя в фильме нет никаких выводов, что делать, кто виноват и как бороться) эта подвешенность в мире, в мире без опор так и витает в этом фильме. Образ России, женственной страны, где в каком-то убогом нищем поселке бьются за жизнь три женщины: инвалид, подросток и бабушка.

Удивительная картина, без патетики и лицемерия (мол, всюду жизнь), без морализаторства и высокомерия по отношению к малым сим, без сантиментов хождения в народ, зато с тем чувством, что отличает подлинное искусство от умелой подделки